Детская одежда
- Одежда никогда не была для древних людей просто «совокупностью предметов,
которыми покрывают,
облекают тело», как можно прочитать на страницах современного словаря. Она
значила для них гораздо, гораздо больше. Наши далёкие предки скорее
согласились бы с нынешними экстрасенсами, которые утверждают: человеческое
биополе «впитывается» в одежду и задерживается на ней. Поэтому им иногда
удаётся найти пропавшего человека, подержав в руках что-то из его одежды
(или какую-нибудь личную вещь).. Они остаются некоторым образом связанными
со своим хозяином, где бы он ни был. А разве не сродни этим воззрениям
народное убеждение, что злой колдун может навести порчу по
одной-единственной ниточке, выдернутой из одежды?
Теперь нетрудно понять, почему самой первой пелёнкой для новорожденного чаще всего служила рубаха отца (мальчику) или матери (девочке). в дальнейшем детскую одежду старались кроить не из вновь сотканного полотна, а из старой одежды родителей. Делали это не от скупости, не по нищете и даже не потому, что мягкая, стираная материя не раздражает нежную кожу младенца. Весь секрет — в священной силе, или, по-теперешнему, в биополе родителей, способном заслонить неокрепшего маленького человека, уберечь от порчи и сглаза.
Детская одежда древних славян была одинакова для девочек и для мальчиков и состояла из одной длинной, до пят, полотняной рубахи. Право на «взрослую» одежду дети получали только после обрядов инициации. Такая традиция исключительно долго держалась в славянской среде, особенно в деревне, мало подверженной веяниям моды. С течением столетий был утрачен древний ритуал перехода из разряда «детей» в разряд «молодёжи», многие его элементы вошли в состав свадебной церемонии. Так, ещё в XIX (!) веке в некоторых областях России, Украины, Белоруссии вполне уже взрослые юноши и девушки порою до собственной свадьбы ходили в детской одежде — рубахе, схваченной пояском. В ряде других мест одежда ребёнка представляла собой обычный крестьянский костюм, только в миниатюре.
Любящие матери всегда старались украсить детскую одежду. Ворот, рукава и подол рубашки покрывала обильная вышивка. Это тем более вероятно, что вышивка (как, впрочем, и всё, что называется теперь «украшениями») обладала в древности оберегающим смыслом. А вот металлических украшений, которыми, был так богат «взрослый» девичий и женский наряд, в могилах девочек не найдено. Археологами обнаружены только ниточки бус, тонкие проволочные колечки, которые вплетались в волосы, да подвески-бубенчики, сделанные из меди или бронзы, редко — из серебра. Чаще всего их носили у пояса, иногда — по несколько штук слева и справа, привешивая на длинную нитку, шнурок или ремешок таким образом, чтобы при каждом-движении слышался звон. Для древних людей бубенец был в первую очередь одной из эмблем Бога Грозы, звон подвески должен был отпугивать всякую нечисть...
облекают тело», как можно прочитать на страницах современного словаря. Она
значила для них гораздо, гораздо больше. Наши далёкие предки скорее
согласились бы с нынешними экстрасенсами, которые утверждают: человеческое
биополе «впитывается» в одежду и задерживается на ней. Поэтому им иногда
удаётся найти пропавшего человека, подержав в руках что-то из его одежды
(или какую-нибудь личную вещь).. Они остаются некоторым образом связанными
со своим хозяином, где бы он ни был. А разве не сродни этим воззрениям
народное убеждение, что злой колдун может навести порчу по
одной-единственной ниточке, выдернутой из одежды? Теперь нетрудно понять, почему самой первой пелёнкой для новорожденного чаще всего служила рубаха отца (мальчику) или матери (девочке). в дальнейшем детскую одежду старались кроить не из вновь сотканного полотна, а из старой одежды родителей. Делали это не от скупости, не по нищете и даже не потому, что мягкая, стираная материя не раздражает нежную кожу младенца. Весь секрет — в священной силе, или, по-теперешнему, в биополе родителей, способном заслонить неокрепшего маленького человека, уберечь от порчи и сглаза.
Детская одежда древних славян была одинакова для девочек и для мальчиков и состояла из одной длинной, до пят, полотняной рубахи. Право на «взрослую» одежду дети получали только после обрядов инициации. Такая традиция исключительно долго держалась в славянской среде, особенно в деревне, мало подверженной веяниям моды. С течением столетий был утрачен древний ритуал перехода из разряда «детей» в разряд «молодёжи», многие его элементы вошли в состав свадебной церемонии. Так, ещё в XIX (!) веке в некоторых областях России, Украины, Белоруссии вполне уже взрослые юноши и девушки порою до собственной свадьбы ходили в детской одежде — рубахе, схваченной пояском. В ряде других мест одежда ребёнка представляла собой обычный крестьянский костюм, только в миниатюре.
Любящие матери всегда старались украсить детскую одежду. Ворот, рукава и подол рубашки покрывала обильная вышивка. Это тем более вероятно, что вышивка (как, впрочем, и всё, что называется теперь «украшениями») обладала в древности оберегающим смыслом. А вот металлических украшений, которыми, был так богат «взрослый» девичий и женский наряд, в могилах девочек не найдено. Археологами обнаружены только ниточки бус, тонкие проволочные колечки, которые вплетались в волосы, да подвески-бубенчики, сделанные из меди или бронзы, редко — из серебра. Чаще всего их носили у пояса, иногда — по несколько штук слева и справа, привешивая на длинную нитку, шнурок или ремешок таким образом, чтобы при каждом-движении слышался звон. Для древних людей бубенец был в первую очередь одной из эмблем Бога Грозы, звон подвески должен был отпугивать всякую нечисть...
---------------
Детскую одежду
обычно шили из старой одежды родителей – не только и не столько потому, что
она уже много раз стираная и потому мягкая, не повредит, не натрет кожу
ребёнка, а потому, что она впитала в себя родительскую энергию и силу, и ею
защитит, убережёт ребенка от дурного глаза, порчи, несчастий. Девочке одежду
шили из материнской, мальчику, разумеется, из отцовской, таким образом
предрешая правильное развитие в зависимости от пола – девочке передавалась
сила материнства, мальчику – мужская сила.
Когда дети подрастали и уже обретали какую-то свою собственную защитную силу, им полагалась своя первая рубаха, из новины. Это обычно приурочивалось к моменту первой возрастной инициации – в три года. С двенадцати лет девочка получала право носить собственную (правда, пока девичью) понёву, мальчику полагались первые штаны-порты.
Так как для детей до трёх лет одежда была переделанной из родительской, то и обережная вышивка, разумеется, на ней оставалась та же, родительская. Её менять было не только неудобно и непрактично, но и нецелесообразно – ведь она обеспечивала кроме оберегающей функции ещё и связь поколений, родство и преемственность. Так, если отец ребенка бы охотником, то и обереги на его одежде были связаны с охотой, и именно они передавались с этой одеждой мальчику. Точно также по женской линии ремесло “передавалось” девочке. Вернее, не само ремесло, а сила многолетнего родительского опыта в нём защищала дитя. Каждый же защищает по-своему, верно? Ткачиха защитит особым узором полотна, пряха – наузами, охотник – клыком животного… А результат будет одним и тем же.
А вот обережная вышивка для собственной одежды ребёнка уже отличалась от оберегов взрослых. Во-первых, цвет обережной вышивки для детей был всегда красным, тогда как для взрослой одежды он мог быть различным. Так, женщины часто использовали в вышивке кроме красного чёрный цвет – цвет матери-земли, пытаясь таким образом защитить своё чрево от бесплодия. Мужчинам же часто был нужен для оберега синий или зелёный цвета – синий защищал от гибели от стихий, зелёный – от ран. У детей этого не было. Считалось, что дети находятся под опекой и защитой своего рода.
На рубахе девочки-девушки вышивка в основном шла по подолу, рукавам и ожерелью, а у замужней женщины – грудь, ворот, вышивка по подолу была шире – в ней отражалось еще и новое родство, принадлежность к роду мужа.
Основными охранительными символами для девочки были: Богини-покровительницы судьбы, символ рода, древесные орнаменты, символ покровителя дня её рождения, символы земли (опять же, отличающиеся от женских символов земли – у тех в основном она представлялась либо распаханной, либо уже засеянной) и женских ремёсел.
Мальчики (как и девочки) до двенадцати лет носили рубахи без поясов. Основными символами, охраняющими мальчиков, считались: символы огня, солнечные символы, изображения тотемных животных, разумеется, также символ рода-покровителя и духа-покровителя дня рождения, колокольчики-бубенчики и символы мужских ремёсел.
До совершеннолетия мальчики и девочки могли также носить общие обереги.
Проходя инициацию в двенадцать лет, обереги мальчика менялись, становились (как и у девочки) более поло-определёнными. Появлялся пояс и, разумеется, оберегов становилось меньше – ведь росла своя собственная сила.
В вышивке уже появлялись изображения Богов (для детей они были попросту чересчур сильны, не позволяя ребёнку вырабатывать свой “иммунитет”), уже не столько для оберегания, сколько для покровительства, у молодых девушек – символы плодородия, у молодых юношей – воинские. Разумеется, ни девочке, ни мальчику они были не нужны.
Кроме вышивки на одежде часто детскими оберегами служило множество предметов, которые вешались над колыбелью малыша, кроватью девочки или мальчика, потом носились на плече или на поясе.
Все это выполняло не только охранительную и защитную функции, но и служило связующим звеном между человеком и Природой.
Когда дети подрастали и уже обретали какую-то свою собственную защитную силу, им полагалась своя первая рубаха, из новины. Это обычно приурочивалось к моменту первой возрастной инициации – в три года. С двенадцати лет девочка получала право носить собственную (правда, пока девичью) понёву, мальчику полагались первые штаны-порты.
Так как для детей до трёх лет одежда была переделанной из родительской, то и обережная вышивка, разумеется, на ней оставалась та же, родительская. Её менять было не только неудобно и непрактично, но и нецелесообразно – ведь она обеспечивала кроме оберегающей функции ещё и связь поколений, родство и преемственность. Так, если отец ребенка бы охотником, то и обереги на его одежде были связаны с охотой, и именно они передавались с этой одеждой мальчику. Точно также по женской линии ремесло “передавалось” девочке. Вернее, не само ремесло, а сила многолетнего родительского опыта в нём защищала дитя. Каждый же защищает по-своему, верно? Ткачиха защитит особым узором полотна, пряха – наузами, охотник – клыком животного… А результат будет одним и тем же.
А вот обережная вышивка для собственной одежды ребёнка уже отличалась от оберегов взрослых. Во-первых, цвет обережной вышивки для детей был всегда красным, тогда как для взрослой одежды он мог быть различным. Так, женщины часто использовали в вышивке кроме красного чёрный цвет – цвет матери-земли, пытаясь таким образом защитить своё чрево от бесплодия. Мужчинам же часто был нужен для оберега синий или зелёный цвета – синий защищал от гибели от стихий, зелёный – от ран. У детей этого не было. Считалось, что дети находятся под опекой и защитой своего рода.
На рубахе девочки-девушки вышивка в основном шла по подолу, рукавам и ожерелью, а у замужней женщины – грудь, ворот, вышивка по подолу была шире – в ней отражалось еще и новое родство, принадлежность к роду мужа.
Основными охранительными символами для девочки были: Богини-покровительницы судьбы, символ рода, древесные орнаменты, символ покровителя дня её рождения, символы земли (опять же, отличающиеся от женских символов земли – у тех в основном она представлялась либо распаханной, либо уже засеянной) и женских ремёсел.
Мальчики (как и девочки) до двенадцати лет носили рубахи без поясов. Основными символами, охраняющими мальчиков, считались: символы огня, солнечные символы, изображения тотемных животных, разумеется, также символ рода-покровителя и духа-покровителя дня рождения, колокольчики-бубенчики и символы мужских ремёсел.
До совершеннолетия мальчики и девочки могли также носить общие обереги.
Проходя инициацию в двенадцать лет, обереги мальчика менялись, становились (как и у девочки) более поло-определёнными. Появлялся пояс и, разумеется, оберегов становилось меньше – ведь росла своя собственная сила.
В вышивке уже появлялись изображения Богов (для детей они были попросту чересчур сильны, не позволяя ребёнку вырабатывать свой “иммунитет”), уже не столько для оберегания, сколько для покровительства, у молодых девушек – символы плодородия, у молодых юношей – воинские. Разумеется, ни девочке, ни мальчику они были не нужны.
Кроме вышивки на одежде часто детскими оберегами служило множество предметов, которые вешались над колыбелью малыша, кроватью девочки или мальчика, потом носились на плече или на поясе.
Все это выполняло не только охранительную и защитную функции, но и служило связующим звеном между человеком и Природой.